Выступление Нафтали Беннета на церемонии "У каждого человека есть имя"

 
«Нам заповедано во время пасхального седера вспоминать события Исхода и чувствовать себя так, словно это мы вышли из Египта. В иудаизме память - это не только нечто из прошлого, а добавление к памяти новых пластов, и потому каждый еврей продолжает помнить всё. Память о Катастрофе - это не просто память, а пласт, часть ДНК, передающаяся из поколения в поколение.
 
Деда моей жены Гилат называли "дедушка Эли", мне довелось быть с ним знакомым. В 1939-м ему было 15 лет, он был старшим сыном у своей мамы Гиттель и своего отца Моше Родзинек, и у него было два младших брата, Шауль и Яаков.
 
Они жили в городке Голуб на границе Польши и Германии, и по прошествии первых десяти дней после начала Второй мировой войны немцы приказали мужчинам собраться на городской площади. Эли предчувствовал беду, он схватил отца за руку и умолял его: "Папа, не ходи на площадь. Немцы тебя убьют".
 
Но отец настаивал на своем: "Все в порядке, в прошлую войну немцы тоже приходили сюда. Они приказали нам вывозить картошку и, в конце концов, вели себя нормально». Но Эли не уступал, он пытался удержать отца, но на лестничной площадке отец вырвался, оставив в руках Эли свое пальто.
 
Он подбежал к грузовикам, которые уже тронулись с места, с криком: "Подождите, вы забыли меня!". С тех пор Эли и его семья больше не видели папу. Эли остался с матерью и двумя младшими братьями и стал фактически отцом семейства. Через два месяца, когда был отдан приказ всем семьям покинуть городок, он собрал свою семью, спрятал мать и братьев под соломой на телеге, запряженной лошадьми, и отправился на восток.
 
Пять лет, с 1939 по конец 1944 года, он прятал мать и братьев в лесу. Каждые две недели он перебрасывал их из укрытия в укрытие, а сам отправлялся на заработки на польские фермы. В конце дня он возвращался к своей семье в лес и приносил немного еды и что-то из одежды.
 
В ноябре 1944 года, когда он возвращался с работы, молодые польские парни со смехом стали ему кричать: "Мы убили твоих братьев и мать!".
 
Он помчался к укрытию и обнаружил тела своей матери и младших братьев. Всю жизнь Эли не мог простить себе, что не сумел уберечь маму и братишек. Он винил себя за то, что тогда они пробыли на одном месте три недели, а не две, как обычно. Он корил себя. Через несколько недель после того как поляки убили его семью, пришли русские и освободили этот район.       
 
После войны Эли женился на Кларе, красавице-еврейке, и в 1957 году они репатриировались в Израиль. Я женился на его внучке Гилат. Моя дочь Михаль-Клара названа в честь бабушки Клары, а моя дочь Авигаиль-Элия названа в честь дедушки Эли, и я горжусь тем, что их гены в моих детях. Да будут их души завязаны в узел жизни»