Похороны Биньямина Бен-Элиезера
Речь премьер-министра Биньямина Нетаниягу на похоронах Биньямина (Фуада) Бен-Элиэзера:
"Мне нравился Фуад. В нем сочетались живучесть, миловидность, озорство и патриотизм, что делало его привлекательным. Не то чтобы у него не было слабых черт, этого нельзя сказать ни об одном присутствующем здесь, но был в нем стержень, была сермяжная правда еврейского мальчика из Ирака, навсегда запомнившего, как вешали евреев на фонарных столбах. Он понимал всю важность возрождения Израиля и внес свой вклад, служа в Армии обороны Израиля, а позже в правительстве, в обеспечение безопасности Израиля. За это я любил Фуада, как, наверное, и вы.
У меня много воспоминаний, связанных с ним. Впервые я услышал его имя, будучи новобранцем "Сайерет Маткаль", тогда слава Фуада шла впереди него. Он служил офицером и его имя было в армии брендом. Я помню, как о нем уважительно и с симпатией отзывались.
Этот молодой парень, репатриировавшийся из Ирака и призвавшийся в боевые части, служивший затем офицером, принимал участие в Шестидневной войне, войне на истощение, войне Судного дня. И все это время, от момента приезда в Израиль и до получения поста министра обороны, он на деле заботился о будущем страны, о ее безопасности и о ее характере.
Мне это ясно, как день, потому что наша первая серьезная встреча состоялась в зале для транзитных пассажиров в Париже. Я откуда-то возвращался, Фуад тоже, мы должны были лететь в Израиль, но рейс задерживался, так бывает. Мы стали беседовать. Он спросил: "Что будет со страной?" Я ответил. "Как она будет развиваться?" – я ответил, и немалая часть того, о чем я говорил, была реализована – встреча состоялась много лет назад. И тогда он спросил: "А что будет с арабо-израильским конфликтом?" – я высказал мою точку зрения, он – свою. Тогда между нами было много разногласий, не уверен, что сегодня их было бы столь же много, нам не доводилось общаться в последнее время. Я помню, как мы сидели в транзитном зале, это были вопросы патриота. Он ведь мог спросить меня о чем угодно, мог попытаться добиться благосклонности, но он был честным, в этих разговорах, он говорил, что думал, это произвело на меня тогда сильное впечатление.
Наши взаимоотношения не закончились на этом. Когда он занимал пост министра в моем правительстве, в один прекрасный день он подошел ко мне и сказал: "Я знаю, вы проводите серию встреч с президентом Мубарака, президентом Египта. Возьмите меня с собой, я могу быть полезен". И потому, что был знаком с Мубараком, и потому, что знал наше окружение. Я подумал, что в его словах есть рациональное зерно, и взял его с собой на встречу в Шарм-эль-Шейхе. На встрече оказалось, что это было правильным решением, потому что Фуад разбавлял разговор. В какой-то момент он сказал: "У нас сегодня фулл-хаус". Он имел в виду фуль, таков был Фуад, рафинированный, и, конечно, был весьма проницательным человеком, он оказал содействие развитию тех отношений, которые, как вы знаете, с тех пор сильно окрепли. Я уверен, он мог бы быть полезен в установлении отношений не только с Египтом, но и всеми другими нашими соседями, без сомнения".
Фотограф: Амос Бен-Гершом.