Школа операторов беспилотников ВВС ЦАХАЛа: всегда впереди

mignews.com публикует эксклюзивное интервью с майором Гиладом А., главным инструктором и заместителем командира школы операторов беспилотных летательных аппаратов ВВС ЦАХАЛа.

Вы можете рассказать нам о процессе превращения из простого солдата в оператора беспилотников?

Да. В принципе, речь не идет обучения простого солдата. Курс, в основном, для людей, которые до этого были на курсе летчиков, были на этом курсе, по меньшей мере, год, и через год они могут прибыть к нам на переподготовку. Есть такие, которые прибывают через год, есть такие, которые прибывают после более продолжительного периода. Есть также люди которые прибывают к нам по окончании курса, подавляющее большинство - после обучения, длившегося 1-3 года.

Вы можете немного рассказать о том, как у вас происходит процесс подготовки?

Подготовка разделена на три части. Первая часть называется подготовка оператора беспилотника. Она длится шесть месяцев. Вторая часть длится три месяца. Она называется курс оперативной подготовки. Этот курс также осуществляется в школе. Третья часть - подготовка в ходе службы в составе эскадрилий. Каждый оператор получает этот курс продвинутой профессиональной подготовки, в ходе которой часть времени курсанты проводят в школе, а часть - в эскадрильях.

Первая, основная часть подготовки, ее базис, разделяется на три основных направления. Первый - подготовка к профессиональной деятельности, то есть обучение управлением беспилотными летательными аппаратами. Мы используем симуляторы, и мы выполняем реальные полеты. Второе направление - симуляции, прокручивание всех возможных сценариев. Нам необходимо развивать способность к распознаванию, подходящую для выполнения должностных обязанностей. Это делается с помощью разного рода характерных наземных признаков и предметов. И третье направление - контроль и командование. Курсант, успешно окончивший курс, получает и “крылья” и офицерское звание. Это направление - подготовка к получению офицерского звания и выполнения командирских обязанностей. Речь идет об управлении людьми, речь идет об управлении проектами, обо всем, что связано со словом “офицер”. Следует помнить, что это – настоящая профессия, которой мы обучаем в нашей школе. Мы отбираем солдат, которые по окончании курса становятся офицерами. Это очень, очень трудный курс, длинный и интенсивный курс. Очень сложный курс. Сначала мы работаем на базе авиа моделей, затем на маленьких самолетах, и затем на тех самолетах, на реальных боевых машинах. Если на обычных летных курсах занимаются полетом для исполнения поставленной задачи, то здесь мы имеем дело прежде всего, с отрабатыванием взлета и посадки . Кроме этого, есть курс оперативной подготовки. на нем курсанты уже осуществляют полеты на тех самолетах, на которые их готовят. В соответствии с типом самолета есть различные специализации. Курс очень интенсивный, очень разнообразный, и по его окончании курсант готов к выполнению оперативных задач.

Какие типы самолетов вы используете? Что они могут делать? Какие задачи можно выполнять с их помощью?

Наша школа на сегодняшний день использует те самолеты, которые стоят на вооружении. На них мы учимся летать. Специализация соответствует оперативным потребностям ЦАХАЛа. Это относится и к курсу оператора беспилотника, и к курсу продвинутой оперативной подготовки.

Какие отличия существуют между этими самолетами? Есть атакующие самолеты, есть самолеты-разведчики?

Я могу говорить только о том, о чем мне разрешено говорить. Мне разрешено говорить о наших задачах, о том, как мы готовим в нашей школе к выполнению этих задач. В принципе, речь идет о задачах оценки сил противника, о сборе разведывательной информации, а также о дополнительных задачах, например, недопущения потерь среди гражданских лиц.

Как выглядит боевое дежурство? Оператор сидит один перед пультом управления, как это выглядит?

В принципе, полет выглядит очень похоже на боевой вылет самолетов с пилотом. Есть команда, Есть командир оперативной задачи, есть командир экипажа, есть второй пилот. Главное отличие - в том, что мы можем менять экипажи во время полета. Это дает нам возможность осуществлять очень длительные полеты, выполнять задачи на протяжении длительного периода времени, и конечно же, еще одно отличие в том что мы - на земле.

Как осуществляется воздушная атака. Кто принимает решение? Пилот?

Я вообще не могу говорить на эти темы. Я не могу подтвердить, что подобные действия вообще осуществляются.

Совместные действия с сухопутными силами. Вы можете что-то об этом рассказать? Существует координация?

Мы стараемся, насколько это возможно, наращивать наше взаимодействие с сухопутными силами и со всеми родами войск. Наша цель - достигнуть наилучших результатов в выполнении общей задачи, так, как она определена для каждого, и мы стараемся максимально содействовать другим родам войск. У нас есть эта возможность, мы можем защищать жизни солдат, и все что возможно сделать - мы делаем.

Насколько вы готовы к следующей эскалации? Есть ли нечто специфическое, над чем вы работаете особенно упорно?

Мы считаем себя армией, которая постоянно занята исследованием своей работы, армией которая постоянно учится, стараемся после выполнения каждой задачи извлечь уроки. Мы расследуем и то, что не удалось, чтобы учиться на ошибках, и также учимся на успехах - учимся, как превратить их в новые успехи. Более подробно я сказать не могу.

Регион, в котором мы находимся, более конкретно, воздушное пространство Сирии сегодня очень насыщенно. Как вы с этим справляетесь? Как вы управляете воздушной ситуацией, с учетом наличия в регионе иностранных военно-воздушных сил? Может возникнуть ситуация столкновения?

Всегда может случиться все что угодно. Из-за этого мы должны действовать осмотрительно, фундаментально готовится к выполнению любых поставленных задач. Мы должны видеть, что мы выполняем наши задачи профессионально.

Существуют ли у соседних государств системы, каким-либо образом угрожающие вам? Что-то, что может представлять для вас опасность?

Я не могу говорить о том, что нам угрожает и что нам не угрожает. Это - наши секреты.

У вас служат девушки, Есть девушки-пилоты? Вы заинтересованы в наборе девушек?

Как я уже сказал, у нас учатся люди, окончившие летный курс. На летном курсе учатся девушки, нет никаких ограничений - точно также, у нас есть девушки. Программа обучения для женщин ничем не отличается от программы обучения для мужчин. Все - один к одному. Девушки - равноправные члены команд и экипажей, командиры. У них - такой же уровень профессионализма, и, в этом смысле, никаких отличий не существует. И мы этим гордимся.

Еще вопрос. Вы чувствуете, что с течением времени нагрузка на вас растет? Даже несмотря на то, что сегодня нет эскалации, нет какой-то военной операции, вы чувствуете, что нагрузка увеличилась?

Я чувствую, я знаю, что мы - инструмент, у которого есть очень, очень много возможностей, и совершенно неудивительно и естественно, что подобные возможности стремятся использовать до предела. Насколько возможно выполнять задачи - мы их выполняем. И это говорит, что мы всегда загружены. И мы счастливы, и это, с нашей точки зрения - большая часть, участвовать в выполнении задач по защите безопасности государства.

Еще вопрос, может быть, он более относится к будущему, но вы должны это видеть уже сейчас - может ли возникнуть ситуация воздушного боя между беспилотниками?

Все зависит от развития технологий. В далеком будущем, конечно же, это будет возможным. В настоящее время мы этим не занимаемся, воздушными боями между беспилотниками. Следует помнить, что в распоряжении ВВС есть очень современные пилотируемые боевые самолеты с отличными возможностями. Мы только что приняли на вооружение новый боевой самолет. Относительно подготовки наших курсантов сейчас данный вопрос - не релевантен.

Что считается неудачной миссией?

У каждой миссии есть своя задача. Если задача не выполнена, цель не достигнута – значит, миссия была неудачной. В случае, если мы провалились, не выполнили поставленной задачи, следует провести расследование и понять, почему это произошло, чтобы выполнить задачу в следующий раз. Провалом миссии может считаться то, что нам не удалось получить ту разведывательную информацию, которую мы хотели получить, то, что мы неправильно поняли полученную нами разведывательную информацию - и это привело не к тем результатам, на которые мы рассчитывали. Также провалом могут считаться неудачи с управлением самолетом.

Если что-то случилось, как вы это воспринимаете, как вы воспринимаете это как человек?

Конечно. Тот факт, что мы выполняем миссии, в которых речь идет о жизни и смерти, очистка целей от лиц, непричастных к боевым действиям, сбор данных для сухопутных сил - ясно, что это нас задевает, серьезно задевает. И я считаю, что это правильно, что нас это затрагивает как людей. Мы считаем себя армией, ценности ЦАХАЛа для нас важнее всего, и ценность человеческой жизни - одна из главных. В случае, если мы достигаем наших целей, не выполняем поставленных задач, если мы наносим удар по собственным ценностям - по ошибке - это ошибка, и это нам мешает. Поэтому мы делаем все, чтобы этого не случилось. И в подавляющем большинстве случаем нам сопутствует успех, большой успех. И если успеха нет - учимся, расследуем ошибки. Понятно, что это оставляет тяжелое чувство, и это хорошо, что остается тяжелый осадок потому что если бы нам было все равно, наше положение было бы плохим. Мы гордимся тем, что нам не все равно.

Сегодня для того, чтобы сбить беспилотник подняли в воздух F-16, или применили ракету Patriot, которая стоит миллион долларов, может быть более дешево использовать вас, это вообще возможно?

Я не могу об этом говорить, я не могу говорить о наших оперативных возможностях. Это - секретная информация.

Вы видите в Израиле империю беспилотников, или Израилю есть еще куда расти? Есть государства, у которых нам есть чему поучится?

Я не даю определений, у которых нет реального значения для нашей ежедневной работы. мне не важно, как это назовут. Важно, чтобы мы были наиболее передовыми в этой области. Для этого мы должны развиваться сами, для этого мы должны учиться у других, насколько это возможно. Я могу сказать, что я горжусь тем, что Государство Израиль было пионером в данной области, начиная с 70-х годов, и продолжает идти впереди. Являемся ли мы империей - я не могу ответить на этот вопрос, и я не уверен, что я должен на такой вопрос отвечать.

Есть ли какое-то личное переживание, какой-то случай, в котором вы участвовали, о чем вы могли бы рассказать?

Мне трудно говорить о боевых операциях. Существуют ограничения на распространение информации. Я могу только сказать, что все операторы беспилотников пережили множество боевых операций, и одна из наших главных привилегий - быть пилотами. Многие солдаты не достигают осуществления своей мечты, проходят обучение в течение службы, но не применяют полученных знаний в реальности. Я могу только сказать, что каждый курсант школы беспилотников пережил боевые операции, значение которых велико, и это дает нам чувство гордости - быть частью такой системы.

Можете ли вы оценить возможности наших врагов, есть ли в их распоряжении подобные возможности?

Мы заняты нашими беспилотниками. Относительно беспилотников других государств - я не могу назвать себя специалистом. Я могу только сказать, что совершенно естественно, что любая армия пытается получить подобные возможности в свое распоряжение, и мы знаем, что вражеские государства, вражеские организации прилагают большие усилия к получению дистанционно управляемых летательных средств. Это не секрет, несколько недель назад сбили беспилотник, летевший из Газы, “Хизбалла” использовала такие аппараты в ходе Второй Ливанской Войны, есть много попыток усилиться в этой сфере. Мы очень надеемся, и мы прилагаем все усилия к тому, чтобы быть впереди всех в этой области.