На чем жизнь держится

Рав Ашлаг. Он был не просто каббалистом, он был еще и судьей в Варшаве, а на эту должность выбирали только самых мудрых и уважаемых. Поэтому ему и позволили вести уроки каббалы. Было это в 1920 году.

Слух о том, что он начинает преподавать, разделил еврейскую общину Варшавы на два лагеря. Одни были категорически против, другие – за. Одни говорили:
— Вы что, не понимаете, он же будет преподавать каббалу!

Другие говорили:
— Вот именно, кто кроме него может ее преподавать?!
Спорили, спорили и все-таки этот день настал. Прошел первый урок и на следующее же утро слух разнесся по Варшаве, что это было что-то выходящее за рамки всего видимого и слышимого.

На втором уроке класс не вместил всех желающих. Двери оставили открытыми, люди толпились в коридоре, в тишине были слышны шаги рава Ашлага. Он, по своей привычке, двигался по классу от окна к двери и обратно.

За ним следили ученики. Не пропускали ни слова. Младшим из учеников, Хаиму и Арону, было по девятнадцать, велика была их тяга к этой мудрости. Старшему, раву Фельдману, — шестьдесят пять.

Это был тот самый рав Фельдман, который делал Йегуде Ашлагу брит милу тридцать пять лет назад. С его стороны это было поступком — прийти сюда. Именно его ученики и коллеги люто ненавидели рава Ашлага и требовали запретить его уроки. Но рав Фельдман пришел, не побоялся.
Раву Ашлагу было мало пространства класса.

Сжимали его стены, держала земля, а он хотел лететь — чувствовали это все.
Вышагивал он, вышагивал… но вдруг остановился перед Хаимом.

– Ты спрашивал, как нам вернуться к Творцу?
– Да, – ответил Хаим, – я не мог заснуть после первого урока. Я думал об этом все время.
– Ты чувствуешь, что состояние твое невыносимо?
– Чувствую, что нет конца этим страданиям. Этой пустоте и боли!
– Знаешь, почему страдаешь?
– Нет! Я люблю Творца! Почему же я страдаю?!
– Не Творца ты любишь, себя ты любишь! Это ты не даешь Ему проявиться!

Рав Ашлаг развернулся к застывшим ученикам.

– Вот это первый этап, который мы должны пройти, – сказал он всем. – Понять, что никакие мы не праведники. Мы ненавидим всех, кроме себя.
Он видел их замершие лица, понимал, что каждое его слово как удар для них, но продолжал.
— Случайный не войдет к Царю.  Входят туда только те, у кого разбиты сердца. Кто не может жить без ответа на вопрос, для чего он живет. Только такому раскрывается истина. Только такой выдержит. Только ему позволено спуститься в бездну. В себя. В самую тьму своего эгоизма… И увидеть страшную гримасу своего хозяина – Фараона.  И понять, он – наша суть. Он – наша природа, он — наше «я»… Он правит.
– Разве Фараон — не человек? — Рав Ашлаг увидел перед собой напряженное лицо Арона.

– В Торе ничего не говорится о людях, – ответил рав Ашлаг.

– Я не понимаю. Там нет Авраама? Там нет Моше? Там нет истории о рабстве в Египте?…
– Если ты так читаешь Тору… ты убиваешь и ее, и себя. Там нет ни слова об этом мире. Там нет людей. Там говорится о силах, которые в тебе. Тора – это инструкция, как подняться нам к любви к ближнему и раскрыть Творца. «Зоар» – ключ к этой инструкции.

– Значит, Фараон – сила? – спросил Арон.
– Огромная сила.
– И она во мне?
– В каждом из нас – Фараон.
– И мы у нее в рабстве?
– Она правит, – рав Ашлаг выпрямился и оглядел всех. – Она – это каждая наша мысль, каждое наше действие, это вся наша жизнь. Жизнь, отданная Фараону! Ну, не зря ли прожита она?

Это был вопрос, но все молчали.

Рав Ашлаг не успел продолжить.
Открылась дверь, и пожилой услужливый еврей подобострастно обратился к нему:
– Уважаемый рав Ашлаг, начинается молитва. Мы ждем Вас и Ваших учеников.
– Идите, молитесь и думайте о том, о чем мы говорили, – сказал рав Ашлаг, сел и развернул стул к окну. За его спиной выходили из класса ученики.
– Пойдемте…, учитель, – услышал он голос. И сразу же узнал, чей это голос, — рава Фельдмана.
– Рав Фельдман, – сказал рав Ашлаг тихо. – Это так не просто.
– Я знаю, – ответил рав Фельдман. – Но это такая правда!
Он взял рава Ашлага за руку и потянул за собой.

Они вошли в синагогу.
Евреи шептались, глядя на них. Слух о великом учителе разрастался.
Рав Фельдман растворился в толпе, оставив рава Ашлага одного.
Пожилой еврей попытался почтительно уступить место у окна, но рав Ашлаг прошел дальше.
Навстречу ему встали его ученики Хаим и Арон. Он прошел и мимо них.

Расступилась толпа, освобождая ему «святое» место, прямо напротив кафедры.
Он повернул к стене, но и здесь от него не отстали.

Появился  старейшина общины – высокий старик с гордо выпирающим кадыком. Он нащупал руку рава Ашлага и крепко пожал ее.
– Рассказывают мне твои ученики, рав Ашлаг, – сказал он, – какой великий учитель появился у них… Хотелось бы, чтобы ты дал и нам, старикам, несколько уроков. Тему выбери сам.

Все ждали утвердительного ответа. А рав Ашлаг молчал.
И тогда старейшина обратился ко всем.
– Многоуважаемый рав Ашлаг сегодня будет вести молитву, – сказал он, и кивнул ему. – Ну, рав Ашлаг, смотри, как все ждут тебя…
– Вам нужен кто-то… чтобы плясать перед ним!? – послышался ответ.
Смолк шепот, разговоры в стороне. Все смотрели на рава Ашлага.
И каждый думал, что ослышался.

– Не понял тебя… – растерянно улыбнулся старейшина.
– Вам мало Творца…, – сказал рав Ашлаг. – Ну, конечно, Он где-то там, высоко! А вам нужен кто-то здесь, рядом, свой, карманный… Чтобы видеть его, заглядывать в рот, уступать ему место, целовать руку!… Вам надо кого-то почитать здесь, на этой Земле, в этой синагоге!

Молчали. Не могли опомниться. Потом послышался громкий шепот. Выкрик. Движение.
– Но знайте только, это буду не я, – голос рава Ашлага звенел в тишине.

– Вы здоровы, учитель? – тихо спросил Хаим.
– Я абсолютно здоров, Хаим.
– Ты уверен в этом? – старейшина понял ситуацию.
– Я уверен в этом.
– И этот человек взялся учить нас чему-то?! – старейшина оглядывал всех.
– Выкинуть его отсюда! – послышался голос.
– Посмотрите-ка на этого гордеца! – сказал пожилой еврей, один из учеников рава Ашлага. – Он только что так клеймил эгоизм, что можно было поверить: вот он, праведник, перед нами! И вот что он такое на самом деле?!

– Вон отсюда! – крикнул кто-то
Рав Ашлаг медленно пошел к двери. Люди расступались перед ним.
За ним попытались выйти Хаим и Арон. Но старейшина остановил их.
– Если вы сейчас выйдете, то можете забыть путь обратно, – сказал он громко.
Хаима и Арона окружили и оттеснили к стене, не давая пройти.
Арон смирился, сел. Хаим же стоял и с тоской и болью смотрел вслед раву Ашлагу.
Он увидел, как тот открыл дверь… И вышел, растворясь в вечерних огнях.

Рав Ашлаг быстро шел вдоль серой стены синагоги.
– Погоди! – услышал он окрик рава Фельдмана и остановился.
Рав Фельдман приблизился.
– Если бы я смог быть твоим учеником…? – сказал он тихо.
Из синагоги выглянул старейшина. За ним толпились евреи.
Хаим прятался между ними.
– Рав Фельдман, – строго произнес старейшина, – началась молитва. Оставьте его, он все равно ничего не поймет. Заходите, мы Вас ждем.
Рав Фельдман сделал движение, чтобы подать руку раву Ашлагу, но не решился. Их глаза встретились.

Рав Фельдман повернулся и, опустив голову, торопливо пошел обратно к синагоге.
Настоящий Учитель — не тот, который притягивает к себе, а тот, который направляет на Творца. Эта истина рава Ашлага и сегодня многих бесит.
И сегодня бы его не жаловали за прямоту. И сегодня захотели бы купить почестями, отдрессировать подачками, сказать: «Будь как все! А не захочешь — заставим!»
Но как их заставишь, каббалистов?! Как заставишь моего Учителя, Рава Лайтмана, быть как все?! К «руке» не подпускает, благословение не дает, решения за тебя не принимает. Направляет к Источнику, а ты уже сам решай, ты его ученик, или тебе нужен ребе, который успокоит, согреет, простит…
Вот так и живут они, каббалисты, по-другому, потому что прицел у них постоянный — на Творца, на «любовь к ближнему». И сбить этот прицел невозможно.
На этом прицеле жизнь держится.

Семён Винокур