Где наш Лицман?
Итак, кризис ликвидирован, коалиция сильна как никогда, а нынешнее правительство – лучшее в истории Израиля. Об этом заявил Нетаниягу, достигнув соглашения с ультраортодоксальными фракциями.
В отношении работы магазинов по субботам сохранится статус кво, за исключением бизнесов, уже открытых в Тель-Авиве. В ближайшее воскресенье на голосование будет вынесен “закон о супермаркетах”, предоставляющий министру внутренних дел право принимать решение о закрытии бизнесов в шабат. Таким образом, харедим добились того, что опыт “вольного города” Тель-Авива не распространится на весь Израиль.
Что касается ремонтных работ на железной дороге, из-за которых и начался весь сыр-бор, то они будут проводиться по субботам лишь в крайнем случае, с учетом экономических соображений, потребностей населения и уважения к еврейским традициям. Формулировки довольно расплывчатые, но поскольку правительство пообещало больше не проводить ремонт в будние дни, многие радостно заявили о победе Нетаниягу.
Футбольные матчи по-прежнему будут проходить по субботам и даже получат для этого специальные разрешения. Ультраортодоксальные партии пообещали смириться с этой ситуацией и хранить коалиционную стабильность.
Депутат Яаков Лицман все же не вернется на пост министра здравоохранения, чтобы не отвечать за действия правительства, сомнительные с точки зрения соблюдения шабата. Вместо этого он продолжит руководить министерством на должности замминистра; формально ведомство возглавит Нетаниягу. Такой порядок в 2015 году был запрещен БАГАЦем, но Кнессет намерен принять поправку к Основному закону о правительстве, обходящую постановление суда. Как объяснил председатель коалиции Давид Битан, здесь нет противоречия, поскольку Высший суд принимал решение, когда соответствующего закона еще не было.
Изначально было понятно, что Нетаниягу пойдет на любые уступки харедим, потому что для него коалиция превыше всего. В данном случае он укрепляет не только нынешнюю, но и будущую коалицию, создавая прочный и долговечный союз с ультраортодоксальными партиями.
Ничего другого ему не остается на фоне опросов, которые отдают партии Яира Лапида уже столько же мандатов, сколько Ликуду.
Кроме того, Биби в очередной раз дал понять, что следующее правительство - по крайней мере, каким он его видит - практически не будет отличаться от сегодняшнего: ни “Еш Атид”, ни “Аводе” надеяться не на что.
Теперь Лапиду остается только сочинять новые иски в БАГАЦ, что не прибавляет ему популярности. Правда, левоцентристский лагерь все больше может рассчитывать на привлечение голосов светских израильтян, озабоченных харедизацией страны. Несмотря на компромиссные решения, статус кво смещается в сторону религии; например, министр транспорта Исраэль Кац готовит законопроект о субботних работах, используя в нем такие формулировки, как “ущерб еврейским традициям” и “оскорбление чувства верующих”. Яаков Лицман недавно напомнил, что может получить десятки тысяч голосов по одному только слову гурского раввина. Иными словами, сегодня именно гурский и другие раввины решают судьбу государства, именно к ним прислушивается правительство.
Какой подход ближе израильтянам, покажут ближайшие выборы. А вот русскоязычной диаспоре остается только пожалеть, что в свое время мы пошли не по тому пути.
Нас с самого начала убеждали, что секторальная партия не нужна - это вынужденная мера, ее успех недолговечен и она ничего не добьется. Поэтому все крупные движения, которые создавались или позиционировали себя как “русские” (“олимовские”), либо стремились стать общеизраильскими, либо их основные силы рассасывались по другим партиям. В итоге у нас много преуспевающих русскоязычных политиков, без особого результата отстаивающих законы в пользу репатриантов, – но нет партии, которая могла бы ставить условия правительству и добиваться своего, как это делают харедим. У нас нет своего Лицмана, способного вызвать такой кризис, что премьер будет предлагать ему любые блага ради сохранения коалиции. Нет своего Дери, чьи полномочия на посту министра внутренних дел выше постановлений БАГАЦа. Наш электоральный потенциал вряд ли меньше, чем у гурских хасидов, но мы так и не смогли – и похоже, уже не сможем – его использовать.