Букет из одуванчиков, или Штурвал Морозова
Сергей Морозов – знаменитый российский театральный режиссер.
Молодой. Серьезный. Он недавно возглавил Ульяновский театр драмы имени Ивана Гончарова. Скоро в Израиле будет показан спектакль ульяновцев «Божьи одуванчики» по пьесе доброго и светлого сказочника- оптимиста из Дивногорска Андрея Иванова. Эта пьеса стала хитом российского театра. Она дает надежду и чудесно развлекает. О пьесе и спектакле, о жизни и взглядах на нее.
- Сергей Анатольевич, что вас так привлекло в пьесе Андрея Иванова? Чем она вас околдовала?
- Спектакль «Божьи одуванчики» родился из моего желания признаться в любви. Прежде всего — в любви к Кларе Шадько. Кларина Ивановна — актриса, отдающая театру всю себя без остатка, весь свой талант и жизнелюбие, всю жизненную мудрость и творческий опыт. Не влюбиться в эту актрису с первых минут общения на репетициях, с первых сцен в спектакле — невозможно.
Во-вторых, эта постановка — признание в любви к целому поколению, которому принадлежат и мои родители, бабушки и дедушки. Несмотря на всю жестокость событий, которые выпали на их долю, они сохранили веру в лучшее, чистоту помыслов и полет души.
И третье. Я хотел признаться в любви к театру, к Театру в самом космическом, самом грандиозном смысле. Это прекрасная иллюзия, которая вдохновляет, возвышает нас, помогает воспарить над миром - и попытаться каким-то образом изменить себя. Именно это понимание театра для меня является принципиальным.
Спектакль «Божьи одуванчики» обладает внутренней трогательностью, прозрачностью и теплотой, которые так нужны современному зрителю. Дело не в юморе, который существует в артистах, в их игре, а в той теплой человечной искренности рассказа о себе, о свершившихся или наоборот не свершившихся событиях жизни — и о том, что жизнь можно попробовать изменить в любом возрасте. Эти темы, на мой взгляд, близки большинству, и размышления, на которые они наталкивают, возможно, даже помогают каким-то образом действительно изменить свою жизнь. Изменить после просмотра в глобальном или не глобальном смысле, и в любом случае — как-то помочь зрителям выжить в тех жестких реалиях, в которых они на сегодняшний день существуют.
- Комедия – это пустяк, развлечение? Повод для изящного высказывания театра и режиссера? Для зрителя - замена компьютерной игры, дайджеста или «комикса»? Или – что-то более важное и глубокое?
- Комедия и юмор как самоцель в театре мне не интересны. Некая ирония должна являться средством для разговора о серьезном, об общечеловеческом, надличностном. Именно сейчас юмор — один из самых коротких и самых верных путей к сердцу зрителя, который ищет добрую улыбку. Через юмор в этой комедии мы обращаемся к душе. В самой этой комедии есть хороший тонкий юмор, связанный с театром — с тем миром, в котором живем мы, с тем миром, в котором очень хочет участвовать зритель. Все шесть персонажей пьесы по-своему чудаки, нелепые, неприкаянные, неустроенные в жизни. Мы старались те ситуации, в которые они попадают, проявить максимально ярко, колоритно, чтобы они стали как можно ближе зрителю.
- Как вам работалось с Кларой Шадько? С Владимиром Кустарниковым?
- Работа с ульяновской труппой, в частности с заслуженным артистом России Владимиром Кустарниковым и народной артисткой России Клариной Ивановной Шадько, лауреатом Государственной премии, национальной театральной премии «Золотая маска», для меня лично большая удача, счастье. Я, наверное, счастливый человек, потому что в подавляющем большинстве театров, в которых я работал, у меня складывались и складываются замечательные отношения внутри труппы. Конечно, бывают и конфликты, но возникают они крайне редко, чаще всего — это случайности и разрешающееся впоследствии недопонимание. Я очень рад был работать с этими именитыми ульяновскими артистами, сочинять с ними спектакль, потому что оба они отличаются потрясающей способностью соединять, казалось бы, несоединимое: эксцентрику, острый рисунок роли, глубокое человеческое содержание, глубину и простоту. Конечно же, личность Кларины Ивановны, прежде всего, определяет этот спектакль. Ее опыт, человеческий, профессиональный, дает ту глубину и многогранность, которая привлекает зрителя. Для Владимира Кустарникова работа в «Божьих одуванчиках» не совсем типична. Его герой лишен ярких внешних красок, а актер при этом создает очень острый, нетипичный для себя богатый внутренний план. Внутренняя насыщенность образа возникает, несмотря на скупость внешних приспособлений, которыми Кустарников пользуется. Здесь все срабатывает и бьет в цель.
- Как вас приняли в Ульяновске? Чем вас привлекает этот город и его театр?
- В Ульяновске — потрясающая труппа и театр, особая театральная атмосфера, вдохновенная, намоленная сцена. Театру в следующем сезоне исполнится 230 лет. Ульяновский зритель окружает артистов своей любовью, встает с аплодисментами после каждого спектакля. Для меня, как для режиссера, ульяновский театр стал полигоном несметных возможностей. С одной стороны, он позволил мне утвердиться в моей приверженности к классической традиции русского театра — и в этом мне помогла воспитанная за многие годы любовь ульяновских зрителей к глубокой, философской драматургии. С другой стороны, мощнейший потенциал труппы позволяет идти на достаточно смелые эксперименты.
- Случай, судьба, чудо, озарение – что влияет на выбор в жизни?
- Однажды молодая актриса подошла к Татьяне Ивановне Пельтцер и спросила:
«Скажите, пожалуйста, что в жизни актрисы самое важное – талант, трудолюбие или случай? Мне рассказывала этот случай как раз та самая актриса. Татьяна Ивановна сказала: «Деточка, в жизни актрисы важен, во-первых, случай, во-вторых — случай, и в-третьих – случай. Который потом уже ты сможешь подтвердить своим трудолюбием, и только затем — своим талантом». Думаю, что это применимо к любой жизни, к любому человеку. Однако я знаю людей, которые не разделяют эту точку зрения. Конечно, случай имеет огромное значение. Но та же, кажущаяся случайность , «зарабатывается», впрямую или не впрямую, ожиданием, молитвой, желанием. Или просто-напросто тупым исполнением ежедневных, рутинных, может, даже не совсем приятных обязанностей, которые в результате приводят к тому, что обстоятельства складываются в твою пользу. Если ты честен по отношению к самому себе и окружающему миру... И в жизни, и на театре воля случая очень сильна. Притягивает же судьбоносные случайности не столько сознательное и целенаправленное усилие, сколько сила внутреннего желания. Это желание может даже не быть сформулированным в слова. Да, эта идея витает в воздухе. На моих глаза однажды ребенок подошел к матери и сказал: «Мама, верь в хорошее — и все хорошее случится». Этот детский совет может относиться и к православной молитве, и к психологическим учениям о позитивном мышлении, популярным сегодня. С небольшими оговорками я согласен с этой позицией. Возможно, наши беды мы накликаем на себя сами... По крайней мере, я уверен, что человек может силой внутренней уверенности, силой веры в себя противостоять любым злым словам, брошенным в его адрес. Это абсолютно точно.
Можно придерживаться разных точек зрения, разными словами и метафорами формулировать свои взгляды. Но если говорить о месте случая в нашей жизни в глобальном смысле, то, безусловно, важно не пропустить добрые слова, не пропустить доброго человека, не пропустить добрый случай. Не оказаться закрытым для помощи, для счастливой случайности, для вмешательства высших сил.
-Какая пьеса, на ваш взгляд, точнее всего отвечает на этот вопрос? Какой драматург нам дал правильный рецепт в этом направлении?
- Это идет не от пьес, а из спектаклей. Из опыта, который наживается в процессе работы. Есть выражение на театре: важно, на какую почву падает слово. Даже если зритель находится в жизненной ситуации, сходной с событиями пьесы, он может по-разному на нее отреагировать. Один может услышать этот текст, и ничего не произойдет, а у другого изменится жизнь. Ситуация «книга учит жизни» гораздо ярче проявляется в работе над спектаклем, в процессе постижения материала, вглядывания в самого себя и в окружающий мир. Процесс изучения пьесы — это, прежде всего, процесс изучения себя и открытия себя. Не столько даже автора. Порой пьеса является лишь поводом для создания спектакля о личном, наболевшем. Поводом для собственного сочинения зрителем этой пьесы. Заново. Насколько сильно при этом отталкиваться от материала — всегда зависит от режиссера. Если бы режиссеры ставили просто пьесы в чистом виде, только текст, не было бы тысяч «Гамлетов», «Вишневых садов», «Номеров тринадцать»! Конечно, режиссеры и артисты по-своему интерпретируют пьесы. В хорошем театре это завязано на конкретных индивидуальностях. Но то, что глубокая пьеса обогащает артиста и обогащает режиссера, безусловно. Может быть, процесс самопознания в работе над спектаклем включается не на каждой пьесе. Порой режиссер существует в череде обязательств перед театром, перед труппой и т.д. . Но, тем не менее, достаточно большое количество работ появляются не случайно. Почему-то возникают, и для чего-то находятся на земном пути.
- Ваша главная мечта.
- Поставить пьесу «Сирано де Бержерак». Это не случается в силу разных причин. Прежде всего, виноват состав действующих лиц. Чтобы все артисты театра были в
работе, параллельно кто-то должен ставить «Дом Бернарды Альбы», где задействовано восемь актрис, или «Восемь любящих женщин». Тогда одновременно и без ущерба занятости можно взять и «Сирано», где одна женская роль и двадцать мужских. И, несмотря на неосуществимость этой мечты, она меня не отпускает. Тема внутреннего сознательного неподчинения прозе жизни мне близка. Хочется разобраться, а нужно ли рыцарство, стоит ли воевать с ветряными мельницами? Может - это глупо? Или нужно все равно скакать вперед, , независимо от того, что ждет тебя впереди.
- Что вы знаете об Израиле? Что для вас символ Израиля? Что вам представляется при слове «Израиль» ?
- Я был в Израиле, и эта поездка оставила очень яркие впечатления и воспоминания. Личные обстоятельства не позволят приехать с театром. Я буду очень переживать за спектакль и радоваться за артистов, которые встретятся с этой страной, с неимоверной смесью культур, времен, вероисповеданий. Для меня, как для православного человека, очень важным явилось посещение Храма Гроба Господня. Ощущения от той поездки живы во мне до сих пор. Израиль — страна, в которой каждый человек, независимо от веры и возраста, должен побывать. Каждый человек должен посетить Иерусалим. Этот город для меня, наверное, и является символом Израиля и одновременно символом всего мира, моделью нашей цивилизации, миниатюрой мира, местом, где в концентрированном виде живет вся история человечества.
- Что изменится в театре имени Гончарова в ближайшее время?
- Мы в своем театре Гончарова решаемся на некое новаторство. Оно заключается в том, что, помимо самых ярких, интересных спектаклей и режиссеров-представителей традиционного русского театра, стараемся предлагать публике яркий современный театральный эксперимент. Традиционная составляющая является гордостью российской сцены и достойна сохранения, долгой и благодарной зрительской памяти, быть может, включения, скажем, в некий реестр ЮНЕСКО. Наряду с этим, мы стремимся создавать яркие экспериментальные спектакли, соединяющие современную эстетику с лучшими и важнейшими духовными, историческими традициями. И все же - при любой степени новаторства - обращение к современной драматургии или переосмысление классических произведений, приведение их в соответствие с современностью, основывается на базовых этических принципах.
- Удачи – и ждем визита «Божьих одуванчиков».
Биографическая справка:
Сергей Морозов о себе: «Я родился в театральной семье. Папа, режиссерАнатолий Морозов, один из создателей театра «Манекен» в Челябинске. Театр приобрел определенную известность не только в своем городе и стране, но и на знаменитых европейских театральных фестивалях. После приглашения Наума Юрьевича Орлова (тогда – главного режиссера Челябинской драмы имени Цвиллинга) отец перешел в профессиональный театр, закончил ГИТИС. Позже Игорь Владимиров пригласил его в Театр имени Ленсовета. Мы переехали в Петербург. Я родился в Челябинске, но вырос в Петербурге, поэтому считаю северную столицу своим родным городом.
Нас называют «династия режиссеров Морозовых» еще и потому, что мой дядя Борис Афанасьевич Морозов, народный артист России, – главный режиссер центрального академического театра российской армии вот уже почти 20 лет.
После окончания академии театрального искусства в Питере (мастерская художественного руководителя Молодежного театра на Фонтанке народного артиста России Семена Спивака), я сознательно решил приобрести опыт в театрах России. После нескольких постановок стал (в 25 лет) самым молодым главным режиссером в стране на тот момент. Семь лет работал главрежем театра имени Островского в Костроме, три года - художественным руководителем театра имени Достоевского в Великом Новгороде. Все это время я сотрудничал и с другими театрами страны (Тольятти, Калининград, Белгород, Владимир, Калуга и др.).
После ухода из Великого Новгорода, география моих постановок значительно расширилась как по Европе (Эстония, Сербия), так и в России (Челябинск, Таганрог и др. города). Кроме того, я возобновил контакт с Санкт-Петербургским Молодежным театром на Фонтанке.
Так сложилась судьба, что больше года назад театр в Ульяновске пригласил меня на должность художественного руководителя, здесь я сейчас и работаю. . Ульяновская драма - третий по счету театр, в котором я работаю худруком.